Назирова Сара - Сваха
Сара Назирова
СВАХА
Как только старая баня вновь начала работать, тетя Зюльхаджа тут же
покончила с клеветой. Дело в том, что она по-особому причесывалась: разобрав
волосы на пробор, жгутом закручивала каждую половинку и, пропустив эти жгуты
под ушами, узлом укладывала на затылке. Несколько небольших прядок она
аккуратно подстригала и выпускала по обе стороны лица, так что уши, густо
усеянные веснушками, оставались открытыми и торчали между чалмой и волосами. В
селе уж лет сто никто не носит такой прически ну, и, конечно, пошли болтать,
оплешивела, мол, вот и зачесывает волосы наперед. Слух этот дошел и до тети
Зюльхаджи, но опровергать столь гнусную клевету она считала ниже своего
достоинства. Можно было бы просто взять да и снять при всех закрученный чалмой
платок, но тетя Зюльхаджа и это почитала для себя унизительным. "Ослиные
хвосты метут, а я внимание обращать буду!" - и она презрительно кривила губы.
Но едва только баня открылась, тетя Зюльхаджа в первую же пятницу явилась туда
со всеми своими принадлежностями; обложила голову зелеными ореховыми
скорлупками и прождала до вечера, беседуя с банщицей Назирой.
Тетя Зюльхаджа не красит волосы хной, как это делают другие, обкладывает
голову ореховой скорлупой. Ни единого седого волоса никто у нее не видел,
очень может быть, что их нет; тугие блестящие жгуты под ее ушами отливают
коричневым бархатом. Правда или нет, но тетя Зюльхаджа уверяла, что
употребляет ореховую скорлупу от зоба. Может быть. Вода в здешних местах
плохая, у многих и зоб, и зубы выпадают до времени. А у тети Зюльхаджи, не
сглазить бы, как она всегда приговаривает, и намека не было на зоб. И зубы
один к одному, белые-пребелые. Ладно, про зубы потом... Весь день проведя в
бане, тетя Зюльхаджа к вечеру промыла, наконец, волосы и, горделиво тряхнув
ими туда-сюда, ястребиным оком окинула окружающих ее женщин. "Ну, сучьи
дочери, кончите теперь языком трепать?" Только я неправильно выразилась:
"промыла волосы", поскольку не бывает такого, чтоб тетя Зюльхаджа сама себя
мыла. Ведь я еще не сказала вам, что тетя Зюльхаджа занимает в своем селе
особое положение. Она - енгя, сваха и наставница молодоженов в роду Гаджи
Гадималы; а род этот и не счесть, если не вспугнешь, чтоб разбежались. Табун
конский, как говорит тетя Зюльхаджа. В течение года обычно она несколько раз
выступает в роли енги, то со стороны жениха, то со стороны невесты. Нередко к
ней приходят и с других улиц, никто, мол, кроме тебя, не сумеет провернуть
наше дело. Если тетя Зюльхаджа считает, что обратившиеся к ней люди способны
оценить ее по достоинству, то дает согласие, если же, не ею будь сказано, люди
эти гроша ломаного не стоят, выпроваживает их ни с чем.
Едва у кого-нибудь из рода Гаджи Гадималы возникала потребность в свахе:
дочка засиделась или сын никак не мог подобрать себе пару, первым делом
обращались к тете Зюльхадже-в таких делах она была незаменима. Случалось,
какая-нибудь девчонка заартачится: "Не хочу! Не пойду за него!" В этом случае
тетя Зюльхаджа являлась к ней в дом вместе со старшим сыном. Тот таращил на
девушку налитые кровью глаза, надвигался на нее всей своей громадой и хрипло
орал: "Сучонка! Как смеешь пасть разевать! Я тебя кровью залью!" А тетя
Зюльхаджа была ровна и доброжелательна: "Вы что, за урода что ли дочку свою
отдаете? - недоумевала она. - Взяли бы да показали ей парня!" И она
принималась так расхваливать предлагаемого жениха, такого напускала туману,
что девушку, совсем уже был
