9ce9bf27     

Нагибин Юрий - Рассказ Синего Лягушонка



Юрий Маркович Нагибин
(1920-1994).
РАССКАЗ СИНЕГО ЛЯГУШОНКА
Лягушонок - это дитя, но люди привыкли называть так каждую маленькую
лягушку, не заботясь ее возрастом. А я хоть и взрослый, но очень маленький,
значит, - лягушонок. И я не синий, а бурый, как палый перепревший осиновый
лист, когда совсем потухает на нем багрец и сходит желтизна с прожилок.
Меня не обнаружишь на такой листве даже пронзительным вороньим глазом, но
весной я, как и все мои сородичи, обретаю ярко-синюю окраску, бьющую на
солнце в кобальт. Эта чрезмерная яркость не смущает и не пугает нас, хотя
мы не любим привлекать к себе внимания, но вешней порой забываешь о страхе,
даже о естественной осторожности: подруги должны узнавать нас издали своими
близорукими глазами и слетаться на синюю красоту, как мотыльки на огонек.
Я не выделяю себя из сородичей, но у меня особые обстоятельства. Я
продолжал любить Алису и был равнодушен к порывам болотных красавиц, хотя
природа брала свое, и без вожделения, со стыдом и отвращением к самому
себе, я уступал велению закона, требующего, чтобы всплыла под листья
кувшинок и кубышек оплодотворенная прозрачно-бесцветная икра.
Лягушки беззащитны, самые беззащитные существа на свете, как будто
созданенные для повального истребления. Единственная наша оборона - воля к
размножению. Оглушительные весенние концерты, цветковые превращения,
бесстрашие, с каким мы рвемся к любимым сквозь все препятствия и
смертельные опасности, неутомимость партнерш, способных день-деньской
скакать под грузом зачарованного всадника, - все служит одной цели: не дать
исчезнуть нашему кроткому роду. Но у меня, как уже сказано, особое
положение: еще недавно я был человеком и все время помнил об этом. Только
не надо думать о колдовских чарах, злом волшебстве: случившееся со мной
вполне закономерно и естественно, как и те непознанные события в потоке
сущего, которые мы условно называем рождением и смертью -- прекраснейшие
символы из всех придуманных людьми дляобозначения недоступного разуму, Так
вот, в моем превращении нет ничего от глуповатых сказок о принцессе-лягушке
или обращенном в зверя лесном царевиче и тому подобной галиматье, которой
морочат холодное и трезвое сознание ребенка.
Так что же случилось со мной? Да то же, что рано или поздно случается
с каждым гостем земли: я умер по изжитию довольно долгого и трудного, как у
всех моих соотечественников, но не ужасного и трагичного, что тоже не
редкость, существования, узнав много радостей и не меньше горестей,
частично осуществив свое земное назначение, если я его правильно понимал,
больной и сильно изношенный, но не истратившийся до конца, ибо мог сильно,
все время помня об этом, любить. Я любил свою жену, с которой прожил
последние тридцать лет жизни - самых важных и лучших. К поре нашей встречи
во мне угасли низкие страсти затянувшейся молодости (справедливо, что не
дает плодов то дерево, которое не цвело весной, но плохо, когда весна
слишком затягивается и цветенье становится ложным - пустоцвет), и, уже не
отягощенный ими, каждый божий день, каждый божий час жил своей любовью, что
не мешало работе, радости от книг, музыки, живописи, новых мест, социальной
заинтересованности и все обостряющемуся чувству природы. Это была жизнь без
ущерба, моя старость не стала немощью, хворобы не застили солнца, мы были
полно счастливы в кратере вулканической помойки, способной в любое
мгновение излиться лавой крови и дерьма.
Но долгое мое умирание было омрачено обидой и болью - н



Содержание раздела